[Парижский Сатирикон, франко-советские переговоры] Сатирикон. 1931 №13

Сатирикон. Еженедельное издание. Журнал. Париж, 1931 №13. 12 с. 36 х 26 см.
Обложки расходятся по корешку. Порывы и загибы страниц. Надрывы по периметру у всех страниц. Удовлетворительное состояние.
Встречается очень редко.
Издатель-редактор: М. Г. Корнфельд.
"Сатирикон" - преемник одноименного журнала, выходившего в Санкт-Петербурге в 1908-1914 гг.
В мемуарной книге Дон-Аминадо "Поезд на третьем пути" несколько страниц уделено третьему "Сатирикону", как из пепла возродившемуся в 1931 году на берегах Сены. Появление прославленного некогда журнала явилось для всех полной неожиданностью.
Прежде необходимо, хотя бы вкратце, сказать об издателе, ибо известно о нем до обидного мало. Корнфельд по значимости для отечественной литературы должен быть поставлен в один ряд с И.Д.Сытиным, А.Ф.Марксом. , Сначала он был редактором журнала "Стрекоза", она влачила довольно жалкое существование (как, впрочем, и другие старожилы русской юмористики - "Будильник", "Шут", "Осколки"). Тираж едва достигал семи тысяч. Надо было что-то радикально менять, чтобы заинтересовать широкого читателя. И вот Корнфельд решил сменить ветхие одежды "Стрекозы" на задорный и современный наряд "Сатирикона", взяв в качестве образца немецкий "Симплициссимус". Для начала пригласил блестящего рисовальщика А.А.Юнгера, своего коллегу по институту, затем молодого карикатуриста и шаржиста Ре-Ми и совсем юного 15-летнего Александра Яковлева, учившегося у Д.Н.Кардовского. К ним присоединился уже имевший имя А.А.Радаков. Чуть ли не случайно забрел в редакцию приехавший из Харькова Аркадий Аверченко. Приглашены были Саша Черный и П.П.Потемкин. Так сложился коллектив единомышленников, объявивший 1 апреля 1908 года о рождении еженедельника по имени "Сатирикон" - журнала нового типа, ставшего поистине явлением русской смеховой культуры. Успеху во многом способствовала дружеская, почти домашняя атмосфера, царившая в редакции. Корнфельд, судя по случайно сохранившимся фрагментарным воспоминаниям, вовсе не походил на сурового хозяина, работодателя, вызывающего страх и трепет у подчиненных. Отношения к нему сотрудников газеты освещены какой-то доброй семейственностью.
Предприятие Корнфельда процветало и ширилось. Одна за другой в его издательстве стали выходить книги авторов "Сатирикона", коллективные сборники, "театральный" и "дешевая" библиотечки. Появился младший сатириконский брат "Синий журнал" и юмористический журнал для школьников "Галчонок". Начали появляться значительные прибыли.
Именно "барыши" и сгубили "Сатирикон", привели его к расколу. В середине 1913 года как гром среди ясного неба сатириконцами был предъявлен издателю ультиматум. Редакционное ядро во главе с Аверченко решило, что они как пайщики имеют право на гораздо большую долю прибыли от издательской деятельности. Тяжба дошла до журналистского суда чести, который решил дело в пользу М.Г.Корнфельда.
Аверченковская ватага в ответ на это ушла в полном составе, основав "Новый Сатирикон". А издателю осталось... название журнала "Сатирикон", пустые редакционные помещения, типография и единственный сотрудник - Василий Князев, в натуре которого было идти "противу всех". В пожарном порядке набрали новых "сатириконцев", среди них - еще никому неизвестных художников Ю.Анненкова, Дени, поэта Агнивцева... И все же конкуренции с "Новым Сатириконом" старый "Сатирикон" не выдержал и в 1914 году прекратил свое существование.
В середине 60-х годов М.Г.Корнфельдом были написаны воспоминания и, вероятно, по просьбе И. С.Зильберштейна пересланы в ЦГАЛИ (с некоторыми сокращениями они опубликованы в журнале "Вопросы литературы", 1990. N2).
О "Сатириконе", возрожденном за рубежом, Корнфельд в своих записках лишь обмолвился. Вообще его судьба в изгнании окутана дымкой неизвестности и может быть сведена буквально к следующему. Эмигрировав в 1919 году, Михаил Германович обосновался в Париже, где вновь обратился к издательской деятельности. Связал он ее, однако, не с отечественной книгой, а с французской. Человек высокообразованный, он проявил себя и на писательском поприще: выпустил собственную книгу об искусстве на французском языке. Сведения эти, увы, крайне скудны. Остается надежда, что какие-либо документы и рукописи сохранились в его семейном архиве и они когда-нибудь будут опубликованы наследниками и душеприказчиками М.Г.Корнфельда.
Но вернемся к началу. Теперь становится понятной внезапность появления бывшего владельца "Сатирикона" в среде своих зарубежных соотечественников. И неожиданным было не столько его явление, сколько фантастическая идея возобновить прославленный некогда журнал. И когда - в эпоху европейского кризиса и безудержного дорожания жизни! Заметим, что за годы изгнания сатира и ее младшая сестра, беспечная утешительница всех, юмористика, так и не обрели своего постоянного угла. Ютились на задворках газет и журналов, а все попытки создать собственный печатный орган ("Бич", "Верегеный”, "Ухват”, "Ревизор") оканчивались плачевно. Парижский "Сатирикон" - единственный среди них, ставший воистину событием эмигрантской жизни и оставивший яркий след в культуре Русского Зарубежья. Должно быть, потому что издатель не только субсидировал его, но и принял самое живое участие в своем детище.
Итак 4 апреля 1931 года, по истечении 17 лет, вышел в Париже первый номер "Сатирикона". Устремления и тематика зарубежного "Сатирикона" заявлены и художественно емко воплощены в карикатуре, вынесенной на обложку первого номера. В центре ее фигура растерянного эмигранта, типичного интеллигента в шляпе, прижимающего пачки книг, на которых прочитывается: Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский. Рядом беженский скарб: чемодан с наклейками городов, папка с надписью "Третьяковская галерея", самовар... А сзади, на синем фоне, фантасмагорические видения современного Вавилона: отель, казино, кабаретная дива, Эйфелева башня, строительные краны, мчащиеся авто и грузный силуэт ажана... Под картиной надпись, цитата из Чехова: "Мы отдохнем, дядя Ваня! Мы увидим небо в алмазах... Мы услышим пение ангелов над собой..."
Горестный смех! И он же - смех во спасение! Ибо только улыбка, насмешка (ни в коем случае не глумление) над самим собой, над миром "чужим и зарубежным" позволяла России, выехавшей за границу, осознать самое себя, обрести витальные силы для существования на чужбине.
Естественно, что возрождая журнал, Корнфельд перво-наперво кликнул всю сатириконскую рать. Однако в наличии оказалось немного: "иных уж нет, а те далече". Уже в эмиграции, на чужбине, скончались Аркадий Аверченко и Петр Потемкин. Им посвящена памятная страница в первом номере парижского "Сатирикона”. Далече, в советской России, остались А.Радаков, А.Юнгер, А.Бухов, В.Князев, Е.Венский...
Почему-то не откликнулась Н.А.Тэффи, которая жила в Париже и часто печаталась в эмигрантских изданиях. Не было и таких присяжных "смехачей", газетных фельетонистов, как Ж ак Нуар, Лери, Сергей Горный (хотя оба последних означены в рекламном перечне).
Итак костяк парижского "Сатирикона" составили Саша Черный (А.М .Гликберг), В.Азов (В.А.Ашкенази), В.Горянский (В.И.Иванов), М.Долинов и Дон-Аминадо (А.П.Шполянский). Все они печатались в первом или втором "Сатириконе", нередко на первых ролях.
Дон-Аминадо... Именно на его долю выпала миссия, какую так блестяще выполнил некогда Аркадий Аверченко.
Ему довелось стать воистину душой парижского "Сатирикона" и совершить казалось бы невозможное: свести на нет противоречия между литераторами, стоящими на разных политических платформах. И не только между писателями. Недаром Д.Святополк-Мирский ставил в заслугу Дон-Аминадо, что тот "объединил все зарубежье на одной, всем приемлемой платформе всеобщего и равного обывательства".
Но шло время (не так-то и много всего месяцы) и как-то незаметно со страниц "Сатирикона" исчезли его "фирменные" рубрики. И вообще стала постепенно вымываться юмористическая пестрядь, язвительные уколы и прочие малые сатирические формы, которые сами по себе, взятые по отдельности, вроде бы малозначительны, но тем не менее именно они скрепляли воедино разноголосый хор материалов, придавали особую прелесть и аромат изданию, определяли его лицо. Все более оно приобретало аморфный характер. Номера начинают заполняться тяжеловесными сочинениями, не имеющими отношения ни к юмору, ни к сатире, ни даже к изящной словесности. Такое впечатление, что для затыкания дыр редакционный портфель все чаще пополняется тем, что раньше шло в корзину или оставалось добычей "Почтового ящика".
По этим, сугубо внешним проявлениям, можно лишь догадываться о действительно имевших место проблемах, процессах и метаморфозах внутриредакционной жизни.
Как бы там ни было, а "Сатирикон" с бодрым оптимизмом извещал о подписке на следующий год. И вдруг, без предупреждения, прекратил свое существование на 28-м номере.
Скончался столь же внезапно, как и родился.